Печать

Лидия Довыденко
Верность своим святыням
Не ищи нового, ищи вечное…. А вечна русская культура с ее духовно-нравственным идеалом. Она вдохновляет, одухотворяет и не дает человеку забыть свои традиции, предания, свои сказки, пословицы и поговорки, свою философию, свои убеждения. Темные силы ломают нас по отдельности, тех, кто забыл мудрую сказку, что мы, народ, сильны единством, что прут сломать легко, а веник сломать невозможно. Власти делают антинародный выбор в пользу олигархическо-сырьевого режима, а народ? Кто-то в патриотическом экстазе. Кто-то заклинает, что все будет хорошо. Кто-то глотает все, что стравят. Как обрести цель, единство? Где источники энергии, чтобы осознать свой народ в истории человечества, чтобы не зарывать голову в песок подобно страусам? Как укрепить свой дух? Через знание родной культуры, ее понимание. Настоящее, подлинное осмысление ее принадлежит русским ученым, пережившим горькое изгнание, очень много передумавшим и перечувствовавшим мыслителям в эмиграции. Как писал глубочайший, один из ярких представителей русского зарубежья, талантливый русский философ Иван Александрович Ильин в статье «Что дало России Православное Христианство?», «от совершенства религии зависит и высота национальной культуры». Среди множества даров Православия русскому народу Ильин обращает внимание на искусство, вышедшее из православной веры: «Русская живопись пошла от иконы; русская музыка была овеяна церковным песнопением; русская архитектура пошла от храмового и монастырского зодчества; русский театр зародился от драматических "действ" на религиозные темы; русская литература пошла от церкви и монашества».
Храмовое зодчество, соборы и церкви, возникшие 8-9 веков тому назад… Многие из них и до сегодняшнего дня предстают перед нами такими, какими их задумывали, чувствовали, созерцали, желали. Храм – это и есть Дом Господень, его земная обитель. Двери его ведут к Господу, окна – в горний мир. Это место собрания людей, несущих в себе Божественное, образ единения, целостности, согласия, которого нам сегодня так не хватает. И как чудесно пишет о православных храмах И.А. Ильин!
Софийский кафедральный собор в Новгороде построен в 1052 году. В художественных вкусах новгородцев проявились их любовь ко всему строгому, простому, но сильному, мужественному и выразительному. Храм сооружался на средства городских общин, бояр и купцов. Новгородские зодчие не стремились к геометрической правильности. Кривизной линий, неровностью окон они подчеркивают осязаемость стен и их пластичность.
Просто и скромно нижнее строение – земная, человеческая часть собора. И взор, и душа направляются далее вверх: «Возвысься взором и сердцем своим!»
Широка защищенная от земных холодов парадная дверь: «Войди и согрей свое сердце!» Широко центральное окно – источник света и призыв извне: «Заход же, здесь свет, и этот свет есть любовь».
Сила и красота вверху – огромные светящиеся купола прелестны. Величественны своды: пять рядом, и один свод Богородицы чуть в стороне. «Мы скромны и смиренны, - как будто говорят они. – Мы только стремимся в мир небесный, мы не достигаем его, но совершенство и красота – там». Как мысль проста, как естественна цельность. София означает мудрость. Мудрость скромна.
Дмитриевский кафедральный собор во Владимире возник в 1197 году в честь Святого мученика, вероисповедника Дмитрия Солунского – за несколько десятилетий до нашествия татар, до величайших народных испытаний. Построен ли он как предчувствие, предвосхищение, приуготовление?
В своих главных чертах собор более чем скромен. Что-то в роде четырехугольной часовни, разве что большой, – ведь он служил собором-резиденцией великих князей. Бог во всем, Бог все видит, все объемлет. У собора 4 фасада, поскольку Он все отражает, все отображает.
Каждый фасад состоит из трех гармоничных частей в соответствии с христианской Троицей: единое в трех, три – в едином. Стены собора богато украшены резными рельефами. Маленькие, милые, примитивно-наивные, рельефы выдержаны в почтительно-легком, молитвенно-ликующем духе. Все несет в себе символическую красоту. Птицы, люди, животные и цветы – это мир Господень. Не деспотию, не гордыню, не высокомерие обещает нам Господь, а прощение и благодать.
Это храм любви и прекрасного всесилия Бога, благословения всяческой твари. Это храм, о причастности к которому ты объявляешь себя вместе с Дмитрием.
Сооруженный великим князем Всеволодом, прозванным Большое гнездо из-за его многодетности, этот храм говорит народу: «Мы должны быть едины в любви и красоте». Народ - многодетная семья, Вселенная – любимое имя Господа». Мир в Боге – образец для семьи и государства.
Церковь Покрова на Нерли под Владимиром возникла около 1165 года. Легкая, как греза, стоит эта церковь. Прелестна и стройна, как девица, которой ни к чему избыток драгоценностей, поскольку одно ее присутствие воспринимается как самая большая драгоценность. Во всем здесь находит свое своеобразие выражение Троицы. Смиренная и одновременно полная достоинства. С короной на голове – знаком королевской власти и сана. В легчайшей гармонии, в счастливейших пропорциях, как олицетворение сбывшегося предсказания, как тихая молитва без слов.
Эти храмы были построены до нашествия монголо-татар. Уже после первого нашествия в 13 веке страна превратилась в пустыню, в развалины, разор. А храмы устояли, как устояли люди, которым пришлось так глубоко запрятать в сердце свою волю, чтобы она недоступна была никакому унижению.
Необычная легенда о святом городе Китеже. Где-то в северных дебрях на берегу лесного озера стоял город. Жители его, услышав о татарском нашествии, помолились и вышли в поход. Татары одолели маленькую армию, приблизившись к городу. Оставшиеся женщины, дети и старцы стали взывать к Господу о спасении. Город был спасен: со всеми домами, церквями и жителями погрузился он в озеро и до сих пор живет на глубине. Когда подошли моноголо-татарские полчища, они не нашли никого.
Эта легенда – великолепный комментарий к истории народа. Угнетенный и поруганный, он остается верным своим святыням и прячет их на дно святого лесного озера. Загляни на самое дно души своей – там вера, совесть, любовь к Отечеству, национальное согласие.