Светлана Леонтьева
Сам Киприан в высокой митре… (обзор журнала Берега № 5 2025)
И вправду – читаю и вижу – горы, облака, соцветия солнца, кулачки детских звёзд. По рождению Киприан был южным славянином, болгарином, сербом, он получил хорошее славянское и греческое образование. Он автор посланий и грамот церковно-хозяйственного, управленческо-наставнического и церковноправового содержания. Среди его произведений — одна из редакций Жития митрополита Петра. Значительная личность в сонме Святых. И вот идёт он лёгкой походкой, по камушкам, своей бамбуковой палочкой постукивая, что по клавишам. Такое же впечатление у меня от прочтения нового номера журнала «Берега». Журнала православного, созданного и выпестованного благодаря нашей замечательной Лидии Довыденко.
Татьяна Сперанская
Доктор экономических наук, независимый консультант по межкультурной коммуникации и эффективному ведению бизнеса. Статья называется
«ПРОГРЕСС ИЛИ ДЕГРАДАЦИЯ?
НА ПЕРЕПУТЬЕ ЦЕННОСТНЫХ
ОРИЕНТИРОВ СОВРЕМЕННОГО
ЕВРОПЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА…»
Автор пишет: «Уже несколько десятилетий в странах Центральной и Западной Европы активно развивается
идеология гендерной эгалитарности, согласно которой:
- гендер – это социальная, а не биологическая конструкция;
- человек может быть тем, кем он себя чувствует;
- любая форма отношений легитимна;
- ребёнок может менять пол без согласия родителей;
- мальчики могут носить юбки, девочки – служить священниками, а брак – быть между кем
угодно.
Сегодня эти идеи не являются маргинальными – они уже внедрены в законодательство, образование, медицину и активно пропагандируются как «норма» в учебных заведениях, СМИ и культурных проектах. «Попробуй и выбери сам, что тебе подходит…», но «…лучше всё-таки избегать интимных контактов с животными…» – эта фраза была произнесена на уроке сексуального воспитания у детей
в возрасте 10 лет в одной из швейцарских школ 1
. Услышав эту фразу из уст взрослого человека, ребёнок был психологически травмирован на всю жизнь. И уже ничего с этим не поделать. Такие установки формируют новое поколение, для которого понятия мужественности, женственности, семьи, рождения детей становятся всё более размытыми. А экономический кризис, царящий на европейском континенте, неопределённость и страх перед будущим активно способствуют этому процессу. Как известно, страх делает человека уязвимым. А когда он уязвим, ему можно навязать всё, что угодно…»
Статья освещает все тёмные углы процесса «идентичности», все минотавровые лабиринты, ибо человек легко может заблудиться, ища себя путём гендерной ориентации, то есть телесной. Казалось бы, что тут опасного? С ранних лет ребёнок спрашивает – кто я? И в этом вроде бы нет ничего настораживающего. И опасного. Но каково горе родителей, если вдруг девочка заявляет, что она парень, а мальчик принуждает думать, что он любит мальчика.
Ведь не секрет – ребёнок это чистый лист бумаги, как его воспитаешь, что в него вложишь, то и получишь в результате.
Эдуард Квашнин-Раевский челябинский писатель. Его роман «ПЕПЕЛ И ДЫМ» требует пристального внимания. Роман много векторный. Заставляет задуматься – откуда такая в мирном городе ненависть и русофобия?
«Громкий голос немолодой учительницы вернул Павла в школьную реальность.
– Ми – діти Україны! – впечатывала та слова. – Вона – наша мати. Матерів, як відомо, не обирають… Чесні люди. А малороси, що народилися українцями, залишають рідну матір, йдуть до мачухи
і служать їй як матері 1
.
Павел принялся выводить сказанное в тетради.
Голос звучал жёстко, обвинительно, почти угрожающе:
– Ось такі серед нас народжуються, такі серед нас живуть і вимагають поваги до себе 2.
На последнем слове голос сорвался, чуть ли не дав петуха.
«Вот же курица», – подумал Павел и хмыкнул.
Учительница подозрительно посмотрела на него.
– Що смішного? Павло!?
Место действия город Днепропетровск. Город красив своей ситуацией и строениями. Но, что внутри его происходит с жителями? Откуда взялось разобщение, как пролегла трещина в душах людей. Сам роман глубокий, выстраданный, словно лезвием по нашим душам пролегает. Вот что значит – потерять опору, веру, перевернуть с ног на голову саму природу человека. Далее – Киев, одноклассники уже подросли, заявили о себе, стали студентами.
И наконец – Каховское водохранилище. 2023 год, июнь. Две стороны фронта. И что на самом деле происходит с той, с киевской стороны? Кто москаль? Кто укр? Плотина прорвана. Вода поднимается всё выше и выше.
На самом деле, потоп происходит в умах и головах украинцев, автор прослеживает все мельчайшие перипетии украинского потопа, если можно так выразиться.
Валерий Иванов- Таганский – писатель, драматург. В новом номере идёт продолжение его прозы, называется «Мы там нужны». Прослеживается тугая головоломка, посвящённая настоящему времени: «Герман хоть и знал город по карте, долго не мог сориентироваться, куда ехать. У него болела голова, опух нос и затёк левый глаз… Поэтому, отъехав на приличное расстояние, Лиза сменила его за рулём. Только когда они выбрались на улицу Фрунзе, Лиза вспомнила, что они едут в сторону Жовтенского района. Неподалёку от сквера «Победа» они остановились и, удостоверившись, что телефон в сумке не успел промокнуть, позвонили Любе…» Повествование идёт в предвоенные годы, перед СВО, Луганская область. Люди, которые не могли попасть на территорию Украины, чтобы элементарно получить причитающиеся им пенсии. Автор рассказывает, как это случилось на самом деле. А ведь людям надо было, как-то кушать, одеваться, питаться, как-то выживать в этих пограничных условиях. Но как? А тут ещё и диверсанты…
Их путь был прост – проникнуть на вишнёвом жигули, обосноваться. Их поимка была организована, но сорвалась. И вот пред нами главный герой – Фатеев. Ведёт сложную работу в, казалось бы, мирном городе, но работа идёт.
Многие задаются вопросами, что делали наши власти, внутренние органы, куда смотрела полиция, что происходило на луганщине до СВО? Валерий Иванов-Таганский с интересом рассказывает об этом.
Георгий Дмитриевич Масленников – родился в 1998 году в городе
Самаре, он неоднократно участвовал в параде на Красной площади в составе
суворовцев Военно-музыкального училища. В настоящее время служит начальником пресс-службы в одной из крупнейших ракетных частей.
Его новая работа: ТОРПЕДНИКИ ОТ МОРЯ ДО АНСАМБЛЯ
(Драматургические фрески флотской службы в СССР)
Фрески…
Скульптура…
Лепнина…
Новое слово в литературе. Мы помним фрески Микеланджело, видели неоднократно расписные купола соборов. И вот пред нами…фрески флота от Георгия Масленникова:
«Ночь уходила, наваливалась усталость от хронических недосыпов. Луна за окном потускнела
в прорывающемся к небу рассвете. Надо возвращаться в казарму, времени почти не осталось, и разум панически, судорожно искал концовку музыкального произведения. Луна… Теряющая властную силу луна… А может быть, не мажор, а лунный минор в концовке?! Евген с замирающим сердцем положил руки на клавиши и услышал приближающиеся шаги в коридоре. Дверь распахнулась. В кабинет влетел Семага в сопровождении Левина. Сзади них маячил растерянный дежурный по ОДО.»
Каких только транспортных средств нет у нас, у русских, для спасения и охраны порядка границ. Это и катер, это и вертолёт. Это служба…Но не всегда всё в порядке, не всегда всё по уставу, не всё так гладко. Встречаются и неприятности, человеческий фактор, погода, настроение, заботы иного плана, сам по себе характер служивого человека влияет на происходящее.
С интересом слежу за произведениями Сергея Козлова - Члена Союза писателей России, главного редактора журнала «Сибирское богатство», в журнале БЕРЕГА автор печатается с рассказом: «ИНОГДА ЧУДЕСА НЕ СЛУЧАЮТСЯ»
Казалось бы, обычный случай – доктор, пациент, жена пациента. Тысячи таких случаев. Миллион.
«– Я могу вам ещё чем-то помочь? – вспомнил он ещё одну служебную фразу.
– Нет, спасибо… – глухо ответила женщина, кивнула, повернулась и двинулась по больничному
коридору к выходу, где за порогом бурлила беззаботная, безоглядная жизнь, в которой все, если и не верят, что будут жить вечно, то почему-то уверены, что всё страшное случается с кем-то, только не с ними.
Гром грянул ещё раз. Прелый, душный июль не мог найти в себе силы выдавить из случайной
тучи несколько капель влаги. «Сухая гроза», подумала Евгения, и, словно в ответ на эту мысль, в туче образовалось окно, сквозь которое пробился луч солнечного света.
\» – Господи, ну так открой мне глаза, у Виталия они уже закрылись\», – сказала она этому лучу. Но потом подумала и добавила: – Или наоборот – открылись?
Надо было идти в контору ритуальных услуг, но отвратительное даже по своему фонетическому
звучанию словосочетание вызывало у Евгении приступ тошноты, чуть ли не брезгливость…»
Речь идёт о супружеской паре, Евгения пожертвовала ради Виталия, её суженого, талантом. Он творил, писал картины, Евгения преподавала…
И вдруг жизнь мужа оборвалась.
И лишь после этого Евгения ощутила, что она именно та муза, которая сделала из её мужа гения. Это случилось вопреки тому, что чудеса не случаются, хотя на самом деле чудо свершилось. И оно отразилось в глазах ангела, сопровождающего данную семью своим тёплым взглядом всю их жизнь.
ШАЦКОВ Андрей
Ах, что за осень в это время,
Когда в начале сентября
Ты ехал с князем – стремя в стремя, –
В кулак поводья соберя.
И верил, знал: Рязань не выдаст
И не ударит братьям в тыл.
Не может по-другому выпасть
Тому, кто сердцем не остыл.
Неся на Куликово поле
Завет отцов из тьмы веков:
О вере, доблести и воле
И одоленье на врагов!
А в синеве, расправив крылья,
Сопровождая княжью рать,
Летело лебедей обилье –
Небесных витязей отряд!
Ещё одна подборка великого поэта обогатила стихотворный ряд журнала. Здесь «сентябрьские» осенние этюда автора.
Андрей Шацков – родился в 1952 году в Москве. Автор 15 сборников стихов. Член Союза писателей России. Кавалер ордена Преподобного Сергия Радонежского РПЦ и лауреат
многих премий, в том числе имени первого редактора «Литературной газеты» Антона Дельвига «За верность слову и Отечеству», премии МСЛФ «Золотой Витязь», Всероссийских литературных премий им. М. Ю. Лермонтова и им. Ф. И. Тютчева «Русский путь». Главный редактор альманаха «День поэзии – ХХI век». Лауреат премии Правительства Российской Федерации 2013 года в области культуры. Живёт в Москве и в Рузе. Но чаще всего в старинном городе Рузе. Всё Подмосковье – это живая история, это словно натянутый нерв, любой уголок – древность.
Но Руза – это особый сплав природного, земного и небесного начала. Руза находится приблизительно в ста километрах от Москвы, она находится на гористой местности, на пяти горах, что куполах, лишь прикрытая мелкими дождливыми облаками. Пять гор Соборная, Ивановская, Дмитриевская, Борисоглебская и Висельная. Туга история её! Сами горы вещают об этом.
Андрей Владиславович пишет об этом неустанно.
Свойство поэзии Андрея Владиславовича – передавать смыслы своего состояния вкупе с историей, словно вплетая в канву голоса своего ещё иные голоса, сияющие словно из времени, из летописей, голоса людей, птиц, зверей. Голоса познания исторического смысла. Голоса прошедшие. Но не угасшие. Как-то один из читателей сказал:
«Жители Рузского округа чтят память павших воинов Красной Армии и Рузских партизан…»
Далее он поведал, что много лет ведутся работы по поискам и захоронениям партизан, павших воинов... Здесь в земле покоятся останки наших героев. Подсчитано, что их, захоронений, около 87…Ружане свято чтят традиции…Есть улицы в городе и рядом в населенных пунктах округа, что названы именами героических участников освобождения. В округе проводится поисковая работа, в результате которой собраны богатые материалы, вещи, найденные в могилах, а также фотографии, документы, памятные значки, ружья, каски…
Ибо Руза – это крепость.
Руза – это всхолмие.
Руза – это неспешная мещанская жизнь.
Наверно, всё-таки Руза и есть ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ. Если словно «мера» тут приемлемо!
После смерти Ивана Красного Руза отходит «во владение его сына Дмитрия Ивановича»
(Донского). Тот передает землю окрестную и Рузу своему сыну Дмитрию Шемяке.
Далее, как в Библии – от отца к сыну, Руза перешла во владение Василия Темного – Великого Московского князя.
А тот по грамоте Духовныя в 1461 году отдает Рузу «в удел вместе с Волоколамском своему сыну Борису Васильевичу Волоцкому».
Далее после смерти князя – к сыну Его.
И далее история перешагивает в Смутное время.
А там – восстание Ивана Болотникова. И Руза, так сказать, «пошаталася», на ней вольничали польско-литовские отряды. Руза присягнула поляку в 1610 году - Владиславу Сигизмундовичу. А далее – пожар, новые постройки, освобождение, княжение…
и Руза вновь – крепость!
ЛЕБЕДИ
За Непрядвой лебеди кричали…
А.Блок
Лебеди плывут по белу свету,
Разнося по весям солнца свет.
Чтобы заслонить собой планету
От скорбей и неминучих бед.
Лебеди кружатся, словно снеги
Над простылой осени водой.
Лебеди – России обереги –
Вестонош желанных чередой
Мчатся в небе,
вопреки печали
И досужих сплетен вопреки.
Сквозь века, как выстрел из пищали,
Как Боброка конные полки.
Омофором белым – в неба сини
Облаком окутав отчий кров,
Лебеди летят – любовь России,
Блока провозвестная любовь!
Трогательное стихотворение:
Моей Алисе
Снова день, а значит – будет пища
Горем воспалённому уму.
Прошлого былого пепелища
Прячутся в отеческом дыму.
Май жестокий смутен, словно брага.
Шаток, как устои бытия…
Я один, лишь старая собака
Мой последний друг и судия:
За печаль стихов, за непогоды,
За любви цветные хрустали.
За бесцельно прожитые годы,
Что дождём меж пальцев протекли.
За всегдашней осени кручину.
Куликова поля прах в персти.
И за то, что на могилу к сыну
Не сумел на Дмитровской прийти…
Вот среди кустов чертополоха,
Дымно догорая у межи,
Наша окаянная эпоха
Сбитым квадрокоптером лежит!
Поднимайся, пёс, зовёт дорога.
Покидаем миражи весны.
Нам с тобой осталось так немного.
Расскажи свои собачьи сны.
После таких стихов любая собака, песик рыжего окраса, золотистого для нас Алиса!
Подаёт лапу. Садится. Выпрашивает кусок еды – сосиску с хлебом кидай ему!
- Ешь!
- Ешь!
Трепать собаку за ушком. Милый…
Собака дышит тяжело. Огрузло. Стара, видимо.
В Рузе, действительно, стихи сами падают с неба…
Ибо здесь поработал Пётр Первый над замыслом – врат закрытых для врага. Были потрачены усилия для застройки города-обороняющего.
А тут и 1812 год…
Здесь на линии Коковино, Орешки, Воронцово русский отряд занимает оборону: но в районе Воронцова, близ Опальщины французы наступают…
И так Душки и Полушко…
(эти станции я проезжала на электричке…) Полушко сейчас – Полушкино! Дачное место!
А ранее - Милорадович здесь вел бой – два дня «рубились насмерть», конница Мюрата и пехота шла в бой только в лоб, но не могла идти в обход, неся большие потери, кровь, израненные тела, обезображенные. Тем временем русская армия отступала к Москве, а французский корпус был скован действиями отряда Винцегерона. Там уже под Клином ждал второй отряд русских: отряд под командованием Пренделя, который сдерживал продвижение французов на север. Что-что, а воевать мы умели всегда! Об этом и Толстой писал: «В бой вступили мужики-крестьяне. Воины прекрасно знали свою местность, были одеты в обычную крестьянскую одежду и наносили внезапные удары по мелким французским отрядам, зачастую не затрудняя себя захватом пленных…»
Руза, Руза – вот ты где!
Вся словно мягкая и пушистая.
А на самом-то деле – боевая и огневая…
Большая такая любовь – город Руза!
Кремль деревянный. Город военный. Рубеж – Руза, слова однокоренные.
Три земляных вала. Деревянная стена. Внутри её шесть башен. 1000 метров крепости. Гарнизон усиливали в годы Северной войны. Огневого зелья пока не было…на месте деревянного Кремля сейчас Городище…
Отсюда видно Заречье…
Да, гора Висельная…
«…повешенных стрельцов расправа…»
1905 году обустроили парк на Городище. Также беседки…площадки смотровые…
В 20 столетии здесь было 3 тыс. жителей, сейчас 16 тысяч!
ОСЕННИЙ ЭСКИЗ
Пузыри на воде, пузыри на стекле.
Это осень слезит по ушедшей погоде,
Что осталась в две тысячи …надцатом годе,
Разукрасив багрянцем букет на столе
Старой дачи, что вписана титлом в посад,
Продуваемой вечностью, города Рузы.
Над которой кружатся вороны и музы,
А деды у калиток палят самосад.
Осенины пройдут – и наступит зима.
Перемёты сугробов закроют дороги.
И высокие дни – снова станут убоги.
И по крышу увязнут в снегах терема…
Храм построен в камне при Екатерине Второй, деньги собирали всем миром, и местное купечество вкладывалось тоже. Церковь была 5 главным 8-мигранником. Этот старый тип церквей, звонница была в одной из глав. И в 1847 году здесь были переделки, для нового обихода, барочный стиль ушёл, и появилась новая колокольня и приделы. Деревянный дом оп улице Леонтьева. Построен финнами в Выборге, и позже Леонтьев, влюбившийся в ружанку, решил перенести дом сюда в Рузу. Вот это страсть и любовь!
Дом необычный по проекту: двухэтажный гостиный и малоэтажный сборку.
Здесь в центре города памятник Зое Косьмодемьянской! И музейное пространство. И это счастье – умереть за свой народ…
Петрищево… тут Зою повесили…
И тут её зверски пытали.
Подмосковье. Большое и малое. Зимнее и летнее. Весеннее и осенне. Всё трогает сердце Шацкова. Всё волнует.
От Рузы идёт автобус до Можайска.
И не обуглилась душа!
Стихи – это тоже путешествие с остановками. Это пейзажи за окном, это трубы города, дымящие. Это шашлычки, базарчики, кафешки, это здания невысокие и здания современные. И это «двери закрываются», входящие, выходящие пассажиры.
Сегодня мир нестабилен. Он до умопомрачения взвинчен и взволнован. И растут на кладбищах новые памятники: памятники наших героев-воинов.
И вся русская земля – воин.
Ибо очень красива. Невероятно широка. Кругла.
И когда смотришь с высоты холма, то она ещё круглей и необъятней!
Руза раскинулась широко, она не сжимается, а, наоборот, расширяется, выпячивается домами. Палисадниками.
И, кажется, мчатся всадники – сабли на голо. И, кажется, крепость встаёт сама по себе. И закат алеет.
И нас не победишь! Кто бы ни шёл с нами воевать.
Француз.
Немец.
Скандинав.
Англичанин.
Или все сразу.
Кто бы ни шёл.
Народ собирает сынов своих в рать единую. И сыны наши идут в бой. Ибо мы воспитываем воинов. Сразу от младенчества.
И стихи наши тоже воюют. За Русь. За слово Русское.
«…Благословил твой долгий путь.
И князь Великий, князь Димитрий
Гайтан с письмом надел на грудь.»
ПОДБОРКА СТИХОТВОРЕНИЙ МАКСИМА ЗАМШЕВА:
Эти тревожные дни
Нас проверяют на прочность.
Мы победим, не они,
В этом и правда, и точность.
Да, отступать тяжело,
Но не всегда отступленье
Значит, что произошло
Армии всей пораженье.
Память обугленных дней
Вырвется из арьергарда.
Русская воля сильней
«Хаммерса» и «леопарда».
Скоро над новой страной
Будет звенеть колокольчик.
Начали «Русской весной»,
«Русской весной» и закончим.
Правильные и справедливые строки. Давно жаждет душа таких строк.
Максим Замшев трепетно переживает за всю Россию сразу. От моря до моря. И эта его целостность покоряет сердца. И это очень искренне.
Без притворства и фальши. Без компромиссов. Ибо он знает, что говорит.
Будет победы коктейль бессонным,
Ночью испей его.
И над Донецком, и над Херсоном
Главное – ПВО.
Целыми днями поют солдаты
«Вагнера» в ЧВК.
Родина будет большой, богатой,
Мирной на все века.
Многоязыка, сильна, степенна,
Крепкая, как Массандра.
Будут мальчишки играть в Арсена,
Гиви и Александра.
И я бы добавила, что в Максима. Ибо он настоящий поэтический воин. Стоит на страже рубежей культуры русской. Её основ. И он не изменяет ей. Она его суженая.
Сегодня хотелось листовки расклеить
Для тех, кто судьбу проживает другую.
Но мысли срезаются о Балаклею
И падают в подвига горечь тугую.
А в городе русском, а в городе Харьков, –
Свинцовые тучи, зловещие беды.
И сколько ты кровью тяжёлой ни харкай,
Пока мы не вместе, не будет победы.
С надеждой взираем на русскую зиму,
Ещё генерал к нам оттуда прибудет.
Я знаю, что мёртвые срама не имут,
Но пусть победителей больше не судят.
Как у всякого русского человека, у поэта болит душа за всё происходящее, случающееся рядом и возле. Тем более в разных уголках нашего простора происходят события равноценные поэзии высочайшей. В стихах, между строчками можно прочесть предостережение: «Люди, следуйте за мной. Я вижу, что есть тенденции отклонения от траектории…»
По родимой по южной земле продвигаются танки,
И над ними, смотри, чьи-то тени, одетые в форму.
Это Симонов, Слуцкий, смотри же, а вот Левитанский,
Нам не сдюжить без них, нам нужна эта вечная фора.
Здесь Кульчицкий, Самойлов, Майоров, Отрада и Коган,
Недогонов, Гудзенко; погоны вернее, чем крылья.
Коммунисты, сегодня они, словно лики с иконы,
Отгоняют от нас вельзевуловых полчищ засилье.
Нам враги оставляют в оранжевом небе наколки,
Ничего, мы сведём их, форсировать Днепр не впервой.
А поэты войны возвратятся на книжные полки,
Весь бессмертный их полк возвратится
в бессмертный свой строй.
Особенно меня покорила вот эта строка «вельзевуловых полчищ», то есть сатанинских. Но в теле стиха вельзевул приобретает Гоголевское, сакральное предупреждение. Вий. Полчища его. Многие помнят фильм и легко представить, что это за полчища на самом деле.
Очень приятная музыка в поэзии любовного плана: «Скажи, почему ты плакала?»
Трогательное.
Нежное.
Запредельное.
Сочетаются в лирике М. Замшева целостным пространством.
Редкий дар, словно несёшь хрупкое стекло через узкий проход. Словно отчаянную нежную фарфоровую ткань проносишь через ущелье. Словно тонкий шёлк…
ОЛЬГА БЛЮМИНА рассказывает о журналистской деятельности Алексея Полуботы, ушедшего на фронт 22 декабря 2023 года. Нам хорошо известны стихи Алексея, а вот с журналистикой и статьями поэта из Мурманска мы знакомы мало. И Ольга нам открывает иные грани творчества.
«Ещё одно несомненное достоинство публицистического текста Алексея Полуботы в том, что в нём нет небрежностей, стилистических «просадок», механистичности соединений частей. Конечно, всё это обусловлено в первую очередь талантом, но также и тандемом «писатель – журналист», который был так естественен для нашей журналистики начала века.
Публицистическая деятельность Алексея Полуботы многообразна по тематике и чрезвычайно
обширна по диапазону. Охватить всю её, тем более в системном виде, в рамках одной статьи не представляется возможным. Поэтому остановимся на одном его эссе, репрезентирующем творческую манеру писателя- журналиста.
Публицистика Алексея Полуботы аналитична по своей сути, содержание и форма в ней связаны
не только общей мыслью, но и единым представлением автора о возможностях познания действительности. Возможности эти являют собой давно сложившийся творческий метод писателя, во всей полноте неповторимости стиля, художественной манеры выражения. Писатель- журналист опирается в своей работе на личностный компонент, на субъективность концептуального видения в соединении с нравственными установками и потребностями автора, будучи относительно свободным от воли редактора / владельца или политики издания. Именно такие качества позволяют ему активно вмешиваться в формирование медиапространства, «трансформирующего посредством своей работы медиареальность».
Мы знаем Алексея Викторовича Полуботу как автора документального фильма о «Зайцево. Храм на линии фронта». Знаем, что он ездил на Донбасс несколько раз и привозил оттуда горячие репортажи о людях. Мы знаем, что он награждён посмертно (он пропал без вести). Его медаль "За заслуги перед Отечеством» получали мать и дети. И очень яркий свет идёт от репортажей, статей, стихов этого человека.
«…автор сразу соединил судьбу воина Андрея с судьбой тысяч людей в Дебальцево (с судьбой его народа). Следующие два фрагмента строятся на антитезе, которая продолжает характеристику героя в ценностном поле «православный воин», автор противопоставляет свой испуг человека, только что приехавшего в Луганск, от звука близкого выстрела с непоказным спокойствием героя очерка: Андрей посмотрел на меня спокойно и ясно, Во взгляде его читалась не показная готовность к смерти в любой момент. Он был православный человек. Автор подчёркивает действительность этого чувства простым аргументом: он был православный человек. Дальше по тексту Андрей размышляет о христианстве, которое не должно быть покорным, когда совершается несправедливость: Он настаивал на том, что православие – это не религия слабых и покорных. Наоборот, утверждал он, православные должны отстаивать свою веру, в том числе и с оружием в руках, и не спешить подставлять щёки врагам. Образ «православный воин» доведён до конца. И самостоятельность оценок о таком сложном понятии, как христианство, только подчёркивает реалистичность портрета и целостность мировоззрения героя очерка…»
Иногда я думаю, что прав был Горький, говоря о рождении «Преждевременного человека», думается мне, что задолго до СВО Алексей Полубота уже писал о войне.
Также, как Максим Замшев задолго до наступления писал о нём. Задолго до временного отхода наших войск от линии огня, писал о том, что мы оставляем некоторые наши земли под натиском врага.
Поэты и писателя вообще люди преждевременные.
Они рождаются раньше на несколько веков.
…Сквозь всю ткань журнала проходит красной линией некая стальная нить, как стержень. Главный редактор словно говорит – своих не бросаем, фашизм не пройдёт. Ни в каком виде! Даже в подспудном, почти не видном, слабо заметном.
Приведу пару четверостиший из своих архивов, посвящённых А. В. Полуботе:
Друзья, молитесь долго-долго,
до исступления, до дрожи…
Геннадий Викторович, Ольга!
Все, кто встречали, знали Лёшу.
Молитесь сидя, стоя, лёжа.
Ужели трудно? Церковь рядом!
В Москве молитесь на Остоженке,
на Спиридоновке,
на Правде.
Молитесь в Шолоховском зале
на Комсомольском, дом тринадцать,
как о живом.
Он просто занят.
Не надо нам допрежь сдаваться.
Фронт, это горько. Это больно.
Фронт это страшно. Просто страшно.
Геннадий Викторович, Ольга
и все, кто знали Лёшу, наши!
……………….
СВЕТЛАНА САВИЦКАЯ – всегда восхищаюсь её словами и работою. Ей удаётся проводить конкурс «Золотое перо Руси». Конкурс международный. То есть планетарный. Конкурс наградной. Конкурс разноплановый – литература, музыка, проза, фильмы, документалистика. Это живой материал. Образный.
….
- Читая Александра Орлова, понимаешь, что он историк, впитавший в себя всё лучшее, что составляет глубинное наследие истории и культуры Отечества! – пишет Лидия Довыденко в статье к пятидесятилетию автора.
Статья Л. Довыденко – проницательная и мудрая. Она делает обзор внутренней составляющей всего сборника. Опираясь на образы истории. На примеры его двигательного аппарата, этого гигантского тела – ИСТОРИЯ РУСИ. Сам А. Орлов сплетает тело книги из личного понимания и грандиозного действа.
«Главный герой рассказа «Время тишины» – участник Великой Отечественной войны Харлампий Иванович. Казалось бы, «с рождения мы становились старше с именами Владимира Богомолова, Юрия Бондарева, Василя Быкова, Константина Воробьёва, Константина Симонова» – авторов бессмертных произведений о войне, – говорит автор рассказа. И в устах никому не известного пожилого человека звучат новые, дополняющие общую картину войны подробности, а также идут осмысления и выводы с точки зрения нашего времени: «Я после войны читал мемуары Георгия Константиновича и на всю жизнь запомнил, и вам советую детям и внукам своим передать, что в мае 1945 года в Берлине Жуков сказал:
– Мы их освободили, и они нам этого никогда не простят…»
«Рассказ «Коренной перелом» – это непостижимый свет, исходящий от участника Курской битвы, где он лишился ног. Яков Андреевич, зная о приближающемся конце жизни, произносит слова
о Божественной благодати:
– Не унывай, вдаль смотри. Она всегда светлая. Главное – чтобы в сердце всё хорошело, вот как
сейчас на улице. Смотри, какая нынче цветь, как тогда, в 45-м, вот уж воистину благодать.
«От этого человека – отмечает писатель, – исходила напряжённость, которую сменяла сверхъестественная доброта. Этот маленький сгорбленный человечек обладал громадным чувством сердечности. Он словно разгибался от этого ощущения…»
Читая статью Л. Довыденко, я не могу отделаться от мысли СОУЧАСТИЯ к книге. СОЗВУЧИЯ. СОПЕРЕЖИВАНИЯ.
У Л. Довыденко редкий дар проникать в самую суть написанного, в стержень, скрепляющий основные разделы авторского почерка. И её мудрые советы всегда мне помогали. Ибо они грандиозны.
Итак, говоря фразою Шацкова «Сам Киприан в высокой митре…» и впрямь, словно видится сквозь сумрак веков эта самая высокая митра. Высочайшая, округлая, куполовидная с силуэтом царской короны. Она украшена драгоценными и полудрагоценными камнями, вышивкой и тонким рукодельным бисером. По бокам, как и в центре, расположены четыре небольшие иконы: Иисуса Христа, Богородицы, Иоанна Крестителя, а также в ином звучании - могут быть изображены иконы святых или Пасхального праздника. На самой верхней части митры находится малая икона Святой Троицы, образ Серафима, миниатюрный крест. Митру такую носят, служа, представители высшего духовенства, например, патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты. Надевают её также иногда в особых случаях представители духовенства, протоиереи. Митрофорно и благостно!
От всего сердца и мне разрешите присоединиться к поздравлению Орлова А. С пятидесятилетием! И всю редакцию с выпусками журнала (Это лишь часть обзора. Часть. Вторая часть обзора не за горами. Обязательно прочту пьесу, рассказы, статьи. Стихи! Это всё для того, чтобы подольше задержать свой взор на страницах журнала! А пьеса, как любое драматическое повествование, требует иного настроения – театрального. Требует первого ряда, либо ложу, веер, притушенный золочёный свет и сцену…) Поэтому – пока занавес.