Светлана Леонтьева
ВСХОЖДЕНИЕ И ПРИБЛИЖЕННОСТЬ К СОЛНЦУ - БЕРЕГА
«Обычай устанавливать Крест вдоль дорог, при въездах и выездах из городов и сёл, возник на Руси с незапамятных времён.
Святоотеческая память сохранила нам отрадное предание. Когда на берег Днепра пришёл ученик Христа Апостол Андрей Первозванный, то ему полюбилась неизвестная красивая земля, и святой воздвиг на ней Крест, пророчески определив, что здесь
будет большой город и укрепится Вера христианская.
Может, так оно и было!
Другое предание гласит, что первый Поклонный Крест на Руси установила княгиня Ольга более тысячи лет назад на горе – близко от Киева. Не исключено, что великая княгиня, прославленная позже Русской Церковью в чине равноапостольной, установкой Креста запечатлела принятие ею крещения в столице Византии – городе Константинополе. Хотя некоторые знатоки русской старины утверждают, что, воздвигая Крест, княгиня Ольга тем самым обозначила символ победы христианства над язычеством.»
(ИЗ ПОВЕСТИ ГЕННАДИЯ САЗОНОВА)
НОВЫЙ НОМЕР ЖУРНАЛА «БЕРЕГА» 2022
Высокохудожественные тексты – словно ступени к восхождению, ибо берег крут, обрывист, он на солнцепёке расположен, на большой жёлтой поляне – отдохнём сердцем, притулясь большим кругом – все вместе!
Ошеломительный отклик Александра Проханова – быстро его перо, огнестойка мысль, ибо крест поклонный на горе, люди взбираются, шагают, с небольшим передыхом на поляне с горицветами, ромашкой, рыжими фиалками: «Предательство в тылу страшнее лобовых таранов врага. Русская история полнится предательствами. Курбский предал Ивана Грозного. Мазепа предал царя Петра. Генералы Германской войны предали царя Николая. Власов предал Сталина. Горбачёв предал советскую империю. Я видел охватившее Советский Союз предательство – сонмы партийцев, комитетчиков, красных директоров,
комсомольцев, деятелей культуры, отрёкшихся от своей красной Родины и бегущих к победителю Ельцину. Многие из этих перестройщиков, громивших Советский Союз, наспех загримировались патриотами, и их блудливые глазки глядят на нас из всех углов. Их всех ждёт Иудино дерево.
Россия – страна героев и мучеников, страна победителей…»
Драгоценны слова Николая Фёдоровича Иванова, ему доверили ларец чудный – писательский всея Руси нынешней, измотанной девяностыми, нулевыми годами, где литература попала в ловушку безденежья, выживания за счёт толстосумов. Иванову доверили державный скипетр – бери, храни, вожделей – ибо без книг пропасть Россия может. А ведь книга всегда была на первом месте возле трона, града на холме, тропы людской ко знаниям да толкованиям: «Восемь лет исключительно Россия добивалась того, чтобы Украина признала Донбасс своей территорией, как и предписывали Минские соглашения. Это мы, Россия, добивались! Но усвоено было совершенно другое: «колорадов» надо давить танками и сжигать. Запад бросил Украину в огонь, оставшись, как всегда, наблюдать со стороны и ждать своей личной выгоды. Ничто не ново под луной…»
Индо правильно! Случилось то, что не ожидали. Разве можно ждать ножа в спину? Копья в сердце? Удара? Ракеты в дом? Боли и горечи?
И разразились стихами авторы. И потекли они медово по устам нашим: Из поэтического сборника «ПоZыVной – Русский»
Игорь Изборцев
Валерий Латытнин
Анна Токарева.
Елизавета Хапланова.
Елена Заславская. Эти русские мальчики
Светлана Размыслович.
Владимир Силкин.
Геннадий Иванов. Привыкаем жить без Украины
Светлана Леонтьева. Лугань впадает в Москву-реку. Отрывок из поэмы
Римма Лютая. Старший
Валерия Салтанова. Недругу России. Стихи
Екатерина Козырева. Сонеты времени
А вот и сама Новороссия – большим кораблём, белопарусным пришвартовалась, матушка наша! И на палубе – повести Ирины Горбань «Два письма» и Валерия Герланеца «Земноводные против людоземных»: «Это была крупная квакша по кличке Крикуха. Так прозвали её сородичи, такие
же как она сама, древесные лягушки, за чрезвычайно пронзительный голос, в котором неизменно присутствовали панические нотки. Едва зычная квакша открывала рот, все остальные мгновенно умолкали, прекрасно осознавая, что при всём своём желании перекричать её не смогут. Даже звонкоголосые
цикады и сверчки стыдливо притихали, как только Крикуха выдавливала из себя первое «Ква-а-а!!!»
Это новый вид любви и неприятия. Самоотречения и подвига в чреве предательств. Быстротечно-то как! И человек может стать хуже лягухи. А зелёная царица лучше людей: «Едва прораб произнёс свою ритуальную фразу, как стоящий на берегу огромный экскаватор на гусеничном ходу стал проседать в грунт, словно его действительно засасывала трясина. Смертельно испуганный экскаваторщик успел выпрыгнуть из кабины и на манер тушканчика, какими-то нервными петляющими прыжками, бросился наутёк. Почва на месте исчезнувшей землеройной машины ещё какое-то время шевелилась, подбрасывая небольшие комья вверх. Создавалось такое впечатление, что экскаватор, лихо орудуя ковшом под землёй, сам себя закапывает всё глубже и глубже.»
Вот она – трясина! Она сама по себе. Ибо она понятливее человеческого. Поглотила, съела, и снова тишь. Это повесть-сказка, повесть-притча, повесть-осмысление места человека. Иногда жабы, тритоны и лягушки патриотичнее, ибо не всё можно купить и продать. Тем более родную трясину!
Размышления «…Русские крестьяне, мистически исходя «от креста» и «Христа», выражали земные и небесные
мысли не мертвецки условным, научным языком, но образным и притчевым, а образы, как Иисус
Христос в поучениях и заповедях, брали из крестьянской и природной жизни. Сын Божий говорит
не наукообразно, в отличие от книжников и фарисеев, но беседует с народом на языке крестьян и рыбаков, щедро расцвечивая речь пословицами и поговорками; по воле Божией сей горний, благолепный речевой лад обретали апостолы, святые отцы, старцы- наставники, древнерусские летописцы,
православные писатели, особо средневековые, а в избранных произведениях и мирские писатели, подобные Ивану Шмелёву, и даже деревенщики, подобные Борису Шергину, Василию Белову, Владимиру Личутину. ( А. Байбородин «Дух совести и красоты»)
Этот номер ЧИСТОЕ ЗАПЕВЬЕ. И голоса слышаться явственно, предупреждающе, упреждающе, наперёд беды и впереди счастья – ибо посредине, в маковке бездны вопрошающей! И на всех языках мира, на всех глаголах. Ибо речь об одном – о мире и победе: Фернандо Рендон (Колумбия),Фредди Нанез (Венесуэла), Алекс Паусидис (Куба), Сантош Кумар Похарел (Катманду), Абдукахор Косим (Таджикистан), Ширани Раджапаксе (Шри-Ланки), Атаол Бехрамоглу (Турция)
А вот и берег СИРИИ от имени Светланы Савицкой:
Песчаный, оазисный, православный, борющийся.
ЗАПЕВЬЕ ПЕРЕХОДЯЩЕЕ В РАСПЕВЬЕ. В МОЩЬ И ГЛУБЬ! «А вы умеете хоронить кошку?» И мы понимаем, что ребёнок задаёт нам этим самым недоумением совсем другой вопрос: «А вы готовы закопать древнейшую цивилизацию, её культуру и традиции?»
Родившаяся на обломках величайшей трагедии, поэма «Сирийские сцены» с первой строки глубоко философично проникает в сознание читателя и заставляет волноваться, сопереживать и главное – задуматься. Элегантно подана троичность восприятия религии, Бога, духовности. Армия освободительная, в лице военного, восклицает: «Аллах акбар!» Армия террористическая в лице фанатичного шейха восклицает: «Аллах акбар!» И мать, сажающая росток святого оливкового древа, произносит ту же фразу: «Аллах акбар!»
Поэт подаёт информацию, казалось бы, совершенно бесстрастно. Но! Остановись, Планета!
За тобой выбор!
С кем ты?
На стороне кого ты? Нападающих с целью отобрать? Защищающихся с целью сохранить? Или
тех, кто возрождает снова и снова?
Услышь биение собственного сердца! Ты… Хранитель? Расточитель? Или творец? Делая шаг назад, поэт совершенно сознательно уводит себя с поля и ведёт повествование вовсе
не от первого лица. Он предлагает самим читателям, глядя, как в дырочки для глаз из собственного сердца, некое опасное путешествие по обломкам сирийской войны.
Это опасно?
Это безопасно?
«А что мне за это будет?» – возопят одни. «Моя хата с краю, я ничего не знаю!» – воскликнут другие. «Тебе что, больше всех надо?» – спросят третьи…»
А вы действительно умеет хоронить кошку? Ту самую рыжую, как песок под солнцем, сирийскую бездомную брошенную беженцами кошку? Кто вас научил хоронить кошку? Да под песками? Сколько ни копай ямку, всё равно песок зыбуч…
Похоронить кошку – похоронить всю цивилизацию кошек.
Ибо как лягушки – это тоже мыслящие существа, что порой лучше человека, так и кошки добродушней нас.
Ирак, Иран, Сирия, Ливия – азиатский отсчёт противостояния нашествию.
И ещё Палестина – страна Бога, перетекающая в Пакистан. Вены-руки распростёрла. И мы не только скифы, мы ещё и арабы, огузы, согдийцы, хорезмийцы, бактрийцы, ферганцы и сако-масcагетские племена. И мы русские – ибо русские это имя прилагательное – как пишет Игорь Изборцев:
Я лакец, аварец, чеченец, лезгин…
Я русский солдат, я – непобедим!
От нас не отнимут грядущих побед,
Об этом России сказал Президент!
Я сету, даргинец, татарин, мордвин…
Я русский солдат, я – необорим!
Я щит для России, я меч для врагов,
Защитник своих и гроза чужаков!
И это впитывание в себя – в свои гены внедрение всего самого лучшего в мире и есть своеобразие.
ПРОПЕВЬЕ куплетированное – вот что значат наши стихи! Ибо неумолчно и передаваемо из уст в уста. По капле. И сцеловывают слова уста наши. Что сок капающий из ствола берёзы. Самострунный! Самосладкий! Самоглубинный, ибо из корней до самого полюса распростёртый.
Светлана Леонтьева -член Союза писателей России, дипломант национальной премии "Золотое перо Руси", "Созвездие духовности", "Бриллиантовый Дюк", фестиваля "Интеллигентный сезон", лауреат премий "Уральские горы", "Лучшие строфы столетия", "Литературный глобус", главный редактор альманаха "Третья столица", автор 31 книги прозы и поэзии.