Нионилла Пасичник
Князь Алексей Щербатов и Дзержинский: две "встречи"
Русский князь, профессор истории в США Алексей Павлович Щербатов, изгнанный 10-летним мальчиком из Отечества в результате переворота 1917 года, впоследствии дважды "повстречался" со своим гонителем - главным чекистом-карателем Дзержинским. Впервые это произошло в 1945 году в Бамберге в Баварии.

Князь во время Второй мировой войны служил сержантом военной разведки американской армии, которая была союзницей советской армии. Алексей Павлович занимался разбором документов, собранных на территории послевоенной Германии. Однажды по дороге из какой-то деревушки ему с шофером-капралом повстречался литовский священник и, узнав, что перед ним князь Щербатов, батюшка доверительно сообщил о том, что в его амбаре находится огромный архив Смоленского ГПУ, замаскированный силосом. Документы, вывезенные в конце 1943 года Гиммлером, немцы спрятали, упаковав в ящики. К священнику уже приезжали советские агенты, но он скрыл этот факт, поняв, что они не уверены в точном местонахождении архива. Священник понял, что документы надо спасать, иначе их уничтожат и попросил князя об этом. Алексей Павлович заинтересовался, поскольку в Смоленске были расстреляны члены его семьи: двоюродная сестра Ирина 17 лет, двоюродный брат Дмитрий 14 лет, жена дяди Сергея Борисовича Щербатова, художника, занимавшего одно время пост губернатора Санкт-Петербурга, Елизавета, урожденная Плаутина, тетя княгиня Хованская. Род её после этой "чистки" прекратился. Князь, никому не сообщив о находке, приехал на следующий день один, открыл первый ящик, всего было около двадцати тонн документов... В одиночку дело Щербатовых князь не нашел бы, но ему помог фон Энгельгардт бывший сотрудник ЧК, перешедший к немцам, оставившим его при архиве до конца войны, когда с ним впервые и повстречался князь Алексей Щербатов. От Энгельгардта князь узнал жуткие подробности расстрела своей семьи. Архив смоленские чекисты разделили на две части. Первая - с 1917 по 1936 год - находилась в церкви Петра и Павла. Вторая - с 1937 по июль 1941 г. в бывшем здании смоленского окружного суда, где размещалось главное управление НКВД. Из Смоленска, окруженного немцами, Красная армия бежала, документы эвакуировать не успели. Партийное руководство дало приказ архив взорвать и поджечь. К счастью этого не произошло. Первая часть была спасена, поскольку фон Энгельгардт, получив приказ, его не выполнил. Здание управления НКВД с хранившейся там второй частью архива подожгли, но немцы успели потушить огонь, и документы почти не пострадали.
Из найденных материалов легко проследить, как развивалась ЧК, охватывая постепенно западный край, куда входила Смоленская область, т.е. историю этой организации. Папки для удобства делились по цветам: в зеленых аккуратно задокументированы сведения о замученных чекистами узниках, в красных - биографии чекистов-энкаведистов и партийных руководителей с указанием их подлинных фамилий. ЧК начала орудовать с конца 1917 года.
Уничтожались бывшие жандармы и полицейские, дворяне, купцы и священники, кадеты, гимназисты, студенты. Расстреливались не только взрослые, но и дети.
Дело Щербатовых нашлось в документах за 1921 год: арест, допросы, приговор к расстрелу. Кое-что князю живописал Энгельгардт, сам допрашивавший его родственников... Поводом для ареста с формулировкой "английские шпионы" явилась привязанность семьи к английскому языку. Двоюродная сестра Ирина ничего не боялась, она сказала: "Я вас ненавижу. Вы - предатели моей родины". Её расстреляли на следующее утро. В имении Щербатовых на Козьих горах под Смоленском и в Багреевке близ Ялтинского имения их родственников князей Барятинских, с расстрела семьи князя Алексея Щербатова началось кладбище ГПУ.
В архиве нашлось дело Иосифа Булак-Булаховича в папках 1922 года. Это сын белого генерала, командовавшего русскими частями в Белоруссии в качестве союзника маршала Пилсудского. Его убийство, как выяснилось, подготовило смоленское ЧК. В архиве попадались специальные, для служащих ЧК, газеты: "Красный меч" и "Новости ВЧК". В последней оказалась телеграмма следующего содержания: "От 21 июля 1918 года СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО Т.Рубинштейну зав. опер. части См. Губ. ЧК Получена телеграмма Сафарова Николай Романов и семья расстреляны в Екатеринбурге по приказу ЦК Ф.Дзержинский". Телеграмма находилась в зеленой папке опер. отдела с пометкой "секретная информация". Из ящика 1918 года. В газете "Красный меч" есть приказ Ф.Дзержинского, запрещающий чекистам играть в азартные игры на золотые обручальные кольца. Их у чекистов ходило десятки тысяч, они использовали кольца вместо денег, нося в маленьких мешочках. Что касается Энгельгардта, он принадлежал к хорошей дворянской семье из Петербурга. После революции примкнул к партии большевиков и работал осведомителем в ГПУ. Увиделся князь с Энгельгардтом уже в Нью-Йорке.
Энгельгардт, понятно, боялся князя, знавшего его историю. Как-то князь сказал ему: "Ну что, похоже, дела идут хорошо? От Смоленска до Нью-Йорка..." В ответ прозвучало: "У меня из-за Вас будет сердечный приступ". "А когда Вы мою сестру допрашивали, приступа не случилось?"
Вторая встреча князя Щербатова и чекиста Дзержинского произошла полвека спустя в Москве, куда Алексей Павлович был приглашен на конгресс соотечественников, во время работы которого произошел путч (ГКЧП) в 1991 году. Из всей той истории у Алексея Павловича осталось только сочувствие к маршалу Ахромееву, человеку порядочному и достойному, который в безвыходной ситуации предпочел застрелиться. Князь познакомился с маршалом, когда он приезжал с визитом в Америку. Благородный русский офицер, скорее национал-большевик, чем коммунист и, бесспорно, большой патриот. И жизнью распорядился, как поступали офицеры царской армии в критических случаях. На второй день переворота князь отважился в одиночку прогуляться по Москве, посмотреть, чем дышит столица в новом демократическом качестве. Возле гостиницы встретил группу молодых, лет 30-40, людей и спросил, куда они так дружно направляются. "Идем на Лубянку, снимать статую Дзержинского," - тогда князь присоединился к ним. На площади уже толпилось несколько тысяч человек. Издали увидели, как статую, опоясанную петлями тросов, стягивали с пьедестала. Все, в том числе 80-летний князь Щербатов, с удовольствием наблюдали за процессом, с разных сторон раздавались ликующие голоса. "Впечатляющая атмосфера," - делился воспоминаниями Алексей Павлович. Когда князь огляделся, то возле лубянской тюрьмы уже выстроились пулеметы. Оценив обстановку, князь бросил рядом стоящей группе: "Только не громите Лубянку, будут стрелять!" И сразу послышался окрик: "Не приближаться, отойти на двадцать шагов, будем стрелять". Время ничего не изменило: чекисты по-прежнему, любыми средствами защищали своё гнездо. Памятник Железному Феликсу, наконец, рухнул, все постепенно разошлись. А князь Алексей Щербатов в промежутке между работой конференции в составе небольшой группы съездил на два дня в Ленинград - город своего детства. Интересно, что в Москве в доме на Петровке, 38, жил князь Алексей Григорьевич Щербатов (1796 - 1817), генерал от инфантерии, герой войны 1812 года, Георгиевский кавалер, московский губернатор и глава Москвы, заложивший первый камень при строительстве храма Христа Спасителя. Дочь московского главы рубежа 18-19 веков Екатерина Алексеевна, в замужестве княгиня Васильчикова, похоронена в Киево-Печерской Лавре. В честь него назван князь Алексей Щербатов